Девочка смотрела на искры, искры, лентами идущие вверх, отделявшиеся от костра и стремившиеся в темное, холодное, но заманчивое небо. Она видела все эти огненные вьюнки, видела, как они, поднявшись слишком высоко, падали вниз пеплом, серым, невзрачным, но теплым. Она видела, как не дотянувшись до звезд, каждая из искр пропадала, пропадала и возвращалась на землю, но уже иначе.
А она всё думала, всё мечтала, чтобы огонь снова вспыхнул, обрадовавшись ей, чтобы ее тело распалось, чтобы пламя согревало ее, обжигало, дразнило. Она готова была к боли, к запаху собственной горящей плоти, хотя это было не так уж и важно, ведь главное - взлететь! Главное - устремиться вверх оранжевыми огоньками с хвостиками, совсем как у головастиков. Она хотела поскорее отправиться к небу, в ночь, как можно выше, к небесам.
Бедная девочка... Утонула в оранжево-синем полупрозрачном пламени, услышав последнее в своей жизни - благодарное шипение огня, лижущего кожу. Бедная девочка... Заставила полыхать ночь, ярко, но ненадолго, всего лишь на несколько минут, пока не потухли искорки, которыми она так хотела стать, которыми стала. Бедная девочка... Она оставила свой некогда горящий - душой и телом - прах на холодной земле. Бедная. Сгорела. Погибла. Исполнила мечту.                                                                 
Теперь только дым вознесется высоко, вместе с ветром следуя к людям, исполняя последнее желание девочки - быть услышаной, понятой, незабвенной, оплаканной. Дым этот будет резким, но приятным. В нем будет всё... всё, что хранит в себе эта ночь: таинственный запах смерти... несбывшиеся надежды... вера в чудеса...                       
И кто-то, стоя ночью на балкон, почувствует это, кто-то поймет, кто-то скажет: "Ты была смелой, ты была небом. К себе же стремясь, ты погибла". И человек подойдет к костру, и будет долго смотреть на матовые всполохи, на быстрый бег теплых огненных струй, будет слушать, как трещать поедаемые пламенем ветки... Но прийдет рассвет, пламя затухнет, а мужчина поднимет глаза вверх, в красное, новое, чужое небо. И бессильно вскрикнет, утратив то, что осталось от ночи. Его небо ушло. Ушло с луной, со звездами, с потухшим костром. Его личное небо, неведомое никому, отдало себя своим мечтам. А он любил.

Отредактировано Дитятко (2009-09-14 13:54:09)